***(в квадрате мыслей)

***
я сдерживаю порыв. в это время ты парируешь бросок. черная кожа падает в самое дно. я чувствую свой висок, который сползает все ниже и ниже до какой-то отсечки, до маленькой точки. никаких строчек в этот момент, только противоречивое нет-нет-нет, а потом да-да-да! мне бы не опаздывать! время замирает. взгляд на часы - не пора еще, не пора! знаю, что в корне не правильно, но переступаю порог, ухожу, говорю "пока". спонтанная вспышка ярости, страсти. знаю, что нельзя, но не могу отказываться. если сдаваться, то, пожалуй, так, впиваясь в пальцы. для умельцев: раз-два-три, чего стараться. я переступаю порог. голова кружится в танце. это еще не итог. это что-то далекое до него. время плавится.

***
как только дело доходит до дележки добычи, становится не понятно кто друг здесь, кто враг, кто ответчик. сутулость походки. поникшие плечи распрямляет так, как если бы вечер перешел сразу в утро резким порывом ветра. не разобрать ни лиц, ни гримас, ни карты, что у тебя за спиной. как игра в мафию - наступает ночь. мы сменяем друг друга. сегодня ты, завтра я, послезавтра еще кто-то. колесо обозрения. колесо по кругу вертится. лучше бы нам не встретиться, когда нужно делить добычу.  

find yourself

...вот бы, как Менделеев строчки во сне увидеть  и написать, проснувшись. или захлебываться ими и дальше. в них ведь смысла не дольше, чем позавчера. в них ведь смысла не больше, чем в каждом утре, когда в душ, за завтрак, и на работу. вот уже кто-то кем-то стал, а ты все еще ищешь в себе этого кого-то, чтобы встал, взял, подвел к зеркалу и сказал - вот это вот ... познакомься. чтобы ты посмотрел в отражение и застеснялся от симпатичного силуэта. а потом узнал его поближе. а потом началось бы лето и вы бы бродили везде не смотря на погоду. ты и то отражение, которое обретено. было бы здорово - просто найти себя.

коктейль

говорят, что в рождество нельзя работать. я берусь за гору посуды после обеда, после полудня, застрявшей в жестянке. первой слетает разделочная доска, следом за ним нож и ложка. кто-то придет наверное, снова, а может быть просто кошка сейчас зайдет в кухню. я продолжаю тщательно смачивать губку, убирая с глаз долой челку. и теперь со стуком громко падает чашка с полувыпитым кофе. разливается на пол, пугает пришедшую кошку. я терпеливо работаю тряпкой, усердно стирая жидкость. шорты в брызгах темного цвета. ты там жива? обо мне беспокоится соседка. я отвечаю, кивком головы и продолжаю. на очереди банано-манговый коктейль. молоко до края. порезать банан и манго, посыпать сахаром. молоко выливается из стакана и целится снова на пол, пытаясь пропитать собою салфетки. черт! твою мать! сколько можно. я снова хватаюсь за тряпку и, улыбаясь, перевожу стрелки назад на 15 минут. когда я вышла из ванны и уже знаю, что убираться в рождество грех. посуда вымыта. никто не придет. да я никого и не жду.

***

теперь мы можем говорить... во мне, кажется, что-то осталось - плавает осадком на илистом дне. или, быть может, это усталость, накопившаяся от молчаливо-бесшовных дней. до нового года малость. а после 3-6-6... давай говорить! давай-давай-давай! выплесни жесть, которая оседает на стенках. о которой не говоришь, потому что - табу. потому что коленки дрожат, когда входишь, словно от долгого бега, а на деле - три шага через пролеты. три шага через легкий сумбур. и, пока я думаю, как приготовить попкорн, без волновых излучений, кто-то с силой мне в ухо, во все свое адски огромное горло диктует как жить согласно учению в городе добрых людей, темных стихов и грязной воды берегов Невы, карманников из спальных районов. давай говорить! в резком падении к переходу на "вы" захлестнем себя в спорах. улыбайся. скручивай руки. вали на пол. не думай о том, что вся жизнь сплошняком Содом и Гоморра, а мы чужаки острова Л* и раньше бы всех нас на кол, да только сейчас времена другие. давай говорить! 

***

он завалил горизонт набок. сел в машину и ищи теперь его, командантэ, среди ваших бумажек, резких уходов и глупых ошибок, потому что эти страшилки, только в пору детей пугать.

он разогнал всех чаек, что сидели у кромки - скучали. ждали прибоя, свежих жертв, новостей. в едком молчании, как ждут тех, кто уже без вести...

он забрался на самую высокую крышу, чтобы не только слушать, но еще и слышать. в его не борцовской одышке оставалось слишком много несказанных слов.

и когда солнце падало в воду, он ловил его, черпая своды ладонью. заполняя кривые линии, тем, что можно будет снова найти.

***

***

у меня есть все, что надо: нервотрепка по вечерам и пишущая машинка. только, когда ты садишься рядом, замыкает процессор на одной и той же ошибке.

вылезают безобразные надписи, междустрочные безнаклонные символы, я хотел перекрасить их, чтобы чуточку стали красивее.

***

когда маленькая история, подобно скелету, обрастет мышцами и физически окрепнет, она может превратиться в книгу.

***

когда в голове штиль, когда в голове твердая сталь, залезаешь на шпиль, даже если и падать, то... почему-то все еще жаль.

***

со вчерашнего дня эта огромная машина начала сбавлять обороты от недостатка топлива или от недостаточного количества моих сил, чтобы хотя бы попытаться договориться с ней. теперь я сижу около открытой топки и смотрю как тлеют угли, выбрасывая остатки красного наружу. до следующей станции, где я смогу заправить/заполнить все отсеки и решить все вопросы, остается 62 часа. капли пота от интенсивной физической работы давно обветрились и растворились в этом пекле, как-будто бы и не было никакой нагрузки. майка, которая когда-то была белой, теперь вся в черных пятнах рабочих будней. в моем теле нет тепла. я упустил из виду тот момент, когда оно ушло от меня окончательно. его можно найти по точкам. восстановить весь ход событий, найти корни переломного момента - от шейного отдела к грудному. если бы я мог... я бы надавил на все больные точки, на все струны окончаний до самого момента осознания фразы "играть на нервах".

угасающий жар, временами, все еще кидается в лицо, пытаясь обжечь кожу. за стеклами почти декабрь. а это значит - почти все или ничего.

***

я напротив каких-то дверей или может быть даже врат. ни один хранитель мне не друг и никто. на меня с улыбкою черт - мы тебя приютим в ад, потому что ангелы предательски смотрят в пол.

и во мне то ли Бог, то ли это я сам, над собой уверенно вершу самосуд. и не верю больше своим глазам, потому что они презрительно врут.

кто-то силой толкает в плечо. я склоняю колени и медленно поднимаю взгляд. обжигает лицо и я чувствую, как горячо - так курсирует медленно венами яд.

если смысл идти вперед, отчего же так тянет вниз спину? если смысл в словах, для чего художник рисует картины?

...