Письма ч.4

До места работы Лир добирался около часа. На самом деле, он мог делать это быстрее, если бы ездил на общественном транспорте, а не на велосипеде. Разносчик придерживался мысли, что начиная и заканчивая рабочий день велосипедом, он не упускает хотя бы маленький кусочек жизни из виду. Дневные события, так или иначе, пропускал, а вот утренние и вечерние с радостью наблюдал, пока крутил педали.

Однажды утром, выехав из дома, как обычно в 6:30, на полпути до работы Лир увидел маленького полосатого котенка, который сидел на пустой автобусной остановке и громко мяукал. Вид у него был совсем потерянный. Разносчик не смог проехать мимо. Он остановился, взял котенка на руки, несколько секунд пристально смотрел ему в глаза, а затем посадил в рюкзак со словами "Поедешь на работу со мной!"

Они приехали, не опоздав ни на секунду. Лир взял стопку отсортированных писем и газет, закинул их в тележку, а затем вытащил из рюкзака котенка, который за все это время не издал ни звука.

Из подсобного помещения, где обычно во время небольших перерывов пили чай операторы, разносчик взял блюдце и налил в него молока, которое лежало у него в сумке.

Лир любил молоко. За день он мог выпить 1-2 литра. Конечно, больше ему нравилось настоящее домашнее, но где он мог достать его в этих каменных джунглях?

Пока котенок лакал, неумело тыркаясь носом и чихая, Лир вспомнил стены родительского дома, в котором он прожил почти 19 лет.

Его семья жили на востоке Ирландии в графстве Уиклоу, входящее в состав провинции Ленстер. Его отец разводил крупный рогатый скот, а мать охотно в этом помогала. Их ферма занимала достаточный участок земли. Места хватало всем, и детям, и животным. Помимо домашнего мяса семья все время была обеспечена молочными продуктами. Очень часто его родители отдавали часть продукции в местные магазинчики, и, надо сказать, что покупатели были в восторге, не говоря уже о детях, которые росли на парном молоке, свежем твороге и вкуснейших домашних сырах разных сортов. В общем, можно сказать, что его семья была обеспечена всем необходимым. А перед самым отъездом Лира государственные субсидии на сельское хозяйство увеличились в два раза, при этом, 2/3 из них приходилось на скотоводство. Спада на ферме не предвиделось, поэтому сын спокойно мог покинуть родительский дом, а отец мог позволить себе нанять рабочих и при этом помогать Лиру первое время, пока тот не обживется на новом месте.

Лир решил уехать не потому, что у него были какие-то проблемы в взаимоотношениях с близкими, просто жизнь в провинциальном городке не каждому по вкусу с первого вздоха и до последнего взгляда. Да и все-таки ему, конечно, хотелось самостоятельности. Поэтому, изучив внимательно варианты, которые предлагали более крупные города, он купил билет на самолет,  упаковал чемодан и ранним весенним утром покинул родные края в поисках независимости, но в первую очередь, все же, себя...

Котенок не громко мяукнул. Хотя, мяуканьем это сложно было назвать. Больше это было похоже на писк. Лир прервал свои теплые воспоминания и посмотрел в его сторону - усы в молоке, передние лапы тоже, даже хвост - и им он умудрился залезть в блюдце. Разносчик достал пустую коробку, в которой, судя по размерам, перевозили что-то крупногабаритное, посадил внутрь котенка, налив в блюдце еще молока, и отправился выполнять свою ежедневную работу.

Он вернулся обратно около 5 вечера. Стараясь, как можно тише, приподнял крышку коробки - котенок мирно спал в углу, свернувшись клубочком. В нем не было ничего особенного - усы, лапы, хвост. Но почему-то Лир ни на секунду не задумывался о том, что делать дальше.  Почти сразу он решил, что возьмет это полосатое чудо к себе, потому что верил, что даже животные не случайно возникают на пути.

Пока котенок спал, разносчик выпил чай вместе с коллегами по работе, обсудив свежие новости почти завершенного дня. Когда Лир вновь подошел к коробке и заглянул в нее, оттуда на него смотрели два глаза со зрачками величиной с монету, а затем раздалось голодное "Мяу!" - блюдце с молоком было пустым. Запасы молока на день закончились. Он посадил котенка внутрь рюкзака, положив на дно подстилку. Застегнул молнию так, чтобы попадал воздух. Затем вышел на улицу, отцепил велосипед, пристегнутый к парковочному месту и поехал домой.

Сегодня он должен был снова наведаться к старику, но сначала оставить велосипед и котенка дома.

Ключ оказался в замке двери почти ровно в 7 вечера. Лир вошел в прихожую, стянул куртку и повесил ее на черную деревянную вешалку, снял рюкзак с плеч, и, аккуратно поставив на пол, открыл его. Внутри было тихо. Подождав еще немного, Лир заглянул в него - он уже начал переживать, что котенок мог задохнуться. Но с малышом было все в порядке - он просто был напуган очередной сменой обстановки и, сжавшись в комок, сидел в углу. Почтальон попытался достать его, но это оказалось не так просто, потому что когтистые лапки впились в ткань, и, кажется, совсем не хотели отпускать ее и выходить наружу из укрытия.

Так или иначе, Лир вытащил котенка и, бережно прижав его к груди, отнес на кухню. Достал два блюдца: в одно налил молока, а в другое положил немного творога, потому что не знал чем питался котенок последнее время и как давно был оторван от матери. В любом случае, молоко и творог никак не повредят малышу. Показав ему, где отныне будут стоять блюдца (а чуть позже миски) с едой, почтальон плотно закрыл кухонную дверь, вышел в коридор, одел куртку и отправился к старику.

Когда Лир подошел к его дому, тот, как и вчера, сидел на крыльце и пил ром. В бутылке, которая была крепко схвачена морщинистой сильной рукой, уже почти ничего не осталось. Молодой человек вошел во двор.

- Добрый вечер! - сказал он старику.

- А-а, это ты?! Все-таки пришел! - не громко послышалось в ответ. - Думал ты не придешь. Но, кажется, дело у тебя серьезное, раз ты здесь.

Лир улыбнулся.

- Так и есть, - ответил он.

- Я там пособирал сегодня кое-что на досуге. Пойди на задний двор, возле двери стоят два мешка - вот их можешь забрать.

- Вы не проводите меня?

- А ты маленький что ли? Боишься потеряться, или заблудиться? - ехидничал старик.

- Нет...

- Ну так, давай, шагай уже! Прямо по коридору за дверью. А я пока эту допью...

- Спасибо! - заранее его поблагодарил Лир.

- Было бы за что... - буркнул в ответ старик и пожал плечами.

Разносчик поднялся по ступеням, обойдя сидевшего на них, и вошел в коридор, который оказался длиннее, чем он представлял. Совсем немного обуви и верхней одежды. На стенах висели какие-то черно-белые фотографии в деревянных коричневых рамках, но Лир не осмелился остановиться и рассмотреть их как следует. Он просто, не торопясь, шел к двери, за которой стояли мешки со стеклотарой. Но одно он не мог не заметить, или пропустить - это был относительный порядок, в котором находился дом не смотря на то, что старик злоупотреблял алкоголем. Конечно, это был не идеальный порядок, а тот, который бывает у пожилых людей, но он был, а значит, мужчина был вовсе не так плох и потерян, как это могло показаться с первого взгляда.

Лир открыл дверь, ведущую на задний двор, и увидел за ней два мешка средних размеров. Спустившись за ними, он взял их в обе руки и уже собирался подняться обратно, как на ступенях перед ним возник старик.

- И вот эту еще возьми, - сказал он и сделал последний глоток, осушив бутылку и положив ее в мешок сверху.

- Спасибо! - улыбнувшись, ответил молодой человек.

- Тебе на здоровье и для дела, а мне - почти порядок.

Лир хотел сказать ему про то, что он отметил несомненный факт порядка, но почему-то не стал, как и не стал говорить вчера про море. Он просто поблагодарил старика еще раз и пошел обратно домой, пожелав вернуться сюда еще раз, чтобы узнать больше о жизни этого человека.

Вернувшись домой, первым делом, Лир зашел на кухню, чтобы проверить своего питомца. Тот съел весь творог и, видимо, аппетит так сильно пришел во время еды, что и молоко было выпито до последней капли. В помещении все стояло на своих местах, вот только где было животное - до сих пор оставалось загадкой. Лир посмотрел под столом, на окне, даже за холодильником и по всем углам, проверил все нижние полки, но котенка нигде не было ни слышно, ни видно. Боковым зрением он заметил, как шевельнулся край скатерти. Разносчик подошел, наклонился еще раз и наконец-то заметил котенка, который, объевшись, спал на стуле, вытянув все четыре лапы.

"Пусть спит" - подумал про себя Лир, а сам пошел вытаскивать бутылки из мешков. Сначала он хотел помыть их, чтобы избавиться от запаха рома, но потом передумал. Пусть те письма, которые он отправит в море, будут пахнуть ромом. Море - ром - старик - такую цепочку он выстроил у себя в голове.

Лир поставил мешки в свой кабинет и начал вытаскивать из них одну за одной бутылки, расставляя их на свободные полки. Было немного удивительным то, что(,) не смотря на одинаковость напитка, запах из каждой бутылки отличался друг от друга.

Под дверью послышалось скрежетание. Лир встал с пола, на котором сидел и открыл дверь. Котенок приветливо-сонно сказал "Мяу" и медленно, озираясь по сторонам, вошел в кабинет.

- Надо бы тебе имя придумать, - гладя его по голове, сказал Лир. - Хотя, имя должно прийти само. Я надеюсь, ты не обидишься, если я еще немного присмотрюсь к тебе, а потом решу, как тебя назвать.

Котенок сел около стола, на котором лежали письма.

- Ну что, давай читать! - сказал почтальон. - Время для вскрытий чужих историй. - И достал из стопки писем то, что первое попалось под руку. Открыл конверт, вытащил лист бумаги, быстро пробежал его взглядом, скомкал его, словно рассердился, и выбросил в корзину с мусором.

- Это не то, о чем должны знать люди. Никто об этом не должен знать!

Когда он собирался взять следующее письмо, то обнаружил котенка сидящим на столе и играющим с конвертами.

- Эй! Как ты сюда забрался? - спросил у него Лир. Котенок, конечно, ничего не ответил, а только продолжил шуршать конвертами. - Постой-ка, я буду читать письма, которые ты мне покажешь! - Взял конверт, на котором лежала лапа питомца. Через несколько разных бессмысленных, по меркам почтальона, листов, исписанных буквами, наконец-то нашлось то письмо, которое было достойно бутылки рома.

"... Когда любимая песня на радио заканчивается, все остальные звучат, как шум. Радио шумы... в них есть что-то кроме шипения. В них есть сигналы, которые я пока не смог прочитать. Но наступит день, когда я наконец-то пойму их язык и это будет наша тайна.

Я научу тебя слышать короткие сообщения, в которых будет так много того, о чем я хочу сказать, но не говорю, потому что воздух опустошает слова.

Прислушивалась ли ты когда-нибудь к шелесту пальцев, скользящих по твоей коже, спрятанной под тканью майки? Это шум моря. Шум волн, которые наваливаются на берег, а затем уходят обратно, но обязательно возвращаются вновь. Слышала ли ты его? Чувствовала ли то, что чувствовал я, когда это мои пальцы были морем, накатывающимся на берег твоего тела? Видела ли ты то, что видел я, когда закрывал глаза и не слышал ничего кроме своего биения сердца и твоих губ?

А когда я открыл глаза, то понял, что это я был берегом, а ты была морем. Все оказалось наоборот. Потому что я оставался на суше, а ты ушла, как уходят волны. Но ты обязательно вернешься, потому что они однажды возвращаются. А пока, ты еще на пути к берегу - самая сильная волна цунами, я - тихий безмятежный берег, слушающий шум. Шум радио волн..."

Лир поднял взгляд от письма и, задумавшись над прочтенным, смотрел в потолок. Затем осмотрел комнату так, словно она вдруг стала ему чужой, и сквозь мысли заметил котенка, который спал в разодранных в клочья письмах, лежавших в корзине. Теперь Лир знал, какое имя даст ему - Катчер - ловец писем.

Оставив его там же, почтальон вышел из кабинета, чтобы приготовить место, где котенок будет спать все время. Он достал из шкафа небольшое покрывало, сложил его в несколько слоев и положил на окно в своей комнате возле батареи. Затем снова вернулся в кабинет и осторожно, стараясь не разбудить Катчера, взял его на руки и отнес к месту сна. Когда котенок оказался на покрывале, он немного насторожился, но, видимо, день был так насыщен событиями, что сон взял свое - питомец обнюхал покрывало и, уткнувшись носом в свой шерстяной живот, засопел. Лир погладил его, выключил свет и очень быстро уснул.

Завтра - выходной. Это значило, что можно позволить себе поспать дольше обычного.