Вернувшись домой, Лир ощутил в желудке ужасное чувство голода. Он вспомнил, что последний кусок еды был проглочен почти 7 часов назад. Он зашел на кухню, поставил чайник на плиту и сел на стул под абажуром, подняв голову вверх и глядя на лампочку, словно тренируя свои глаза перед тем, как долго смотреть на солнце.
Вообще дом Лира не отличался чрезмерной заставленностью и захламленностью предметами - всего было ровно столько, сколько этого было необходимо. Да и сложно представить роскошь в доме почтальона, только если он не разносит конверты с золотом.
Все вещи были на своих местах. Самое долгое время, в которое в доме царил хаос, было лишь в период приезда в гости младшего брата. Тогда весь порядок был перевернут с ног на голову. Именно в это время Лир понял, что жить в таком бедламе долго не смог бы.
После того, как родственник, к великой радости, уехал, почтальон целый выходной день посвятил тому, чтобы очистить дом от пустых жестяных банок из под лимонада, валявшихся в каждом углу, а также от различных оберток, упаковок и фантиков от конфет. И каково же было его облегчение и удовлетворение, когда этот день наконец-то закончился и все комнаты наполнились свежестью.
Иногда Лир думал, что его жизнь, как существование самостоятельного мужчины выглядит как-то странно в сравнении с другими представителями сильного пола. Помимо всей этой чистоплотности он не был любителем посещать увеселительные заведения, а уж тем более засиживаться допоздна в барах и злоупотреблять спиртным, но при этом совершенно спокойно относился к тем, кто вел именно такой образ жизни. "Как хотите, - думал он. - Только не у меня дома."
Температура в чайнике достигла апогея кипения и свисток просигналил, что содержимое чайника в нужной кондиции. Лир оторвал взгляд от лампочки, встал со стула (но в глазах не потемнело), подошел к шкафу, в котором стояла посуда, достал самую большую кружку, поставил на стол и взяв чайник, наполнил почти до краев кипятком. Струйки пара тут же устремились к потолку. Затем он вернулся к соседнему шкафу и вытащил из коробки пакетик зеленого чая с мятой. После чего, торопясь, вернулся к столу и опустил его в кружку.
Пока кипяток впитывал в себя вкус и цвет напитка, Лир зашел в комнату, которая была чем-то вроде рабочего пространства, или просто места для размышлений. Подошел к письменному столу, на поверхности которого была рассыпана стопка писем, и, выбрав один конверт, вернулся на кухню, где на скорую руку сделал сэндвич.
Первым глотком чая почтальон немного обжег язык и нёбо, но уже через несколько минут кипяток сдался, все больше соглашаясь с принятием комнатной температуры. Несмотря на то, что ингредиенты сэндвича ничем не отличались от тех, что использовались каждый день - это был самый вкусный ужин за долгое время. Откусив большой кусок и открыв конверт, Лир принялся за чтение. Снова это было письмо "от друга к другу" - некий Джим писал Томпсону.
"...Вчера я увидел, как за короткое время обретают счастье - это непередаваемое ощущение.
Я сидел в тени деревьев рядом с фонтанами и наблюдал за человеком, который раскрашивал лица детей. Томпсон, ты видел когда-нибудь ребенка, который совсем несчастен? Надеюсь, что нет. За мою жизнь мне посчастливилось увидеть не много таких детей. Большинство из них все-таки счастливы. Так вот, представь, что счастливый ребенок становится еще счастливее прямо на глазах.
Попробую рассказать в подробностях, как это было. Человек, одетый в костюм клоуна, сидел на площади у фонтанов. Видимо, он зарабатывал на жизнь тем, что рисовал на лицах людей разные изображения. Хочу сказать, что его занятие - новшество для наших краев. Так вот, не отвлекаясь от сути, к этому человеку подбежала девочка и робко спросила, что он может нарисовать? Клоун-художник ответил, что нарисует все, что она пожелает. Строгая мама ребенка стояла чуть дальше фонтана и почему-то не подходила ближе. Получив ответ, девочка вернулась к матери и с умоляющими глазами попросила разрешения. Мать спросила у нее - как дорого это стоит - хотя, по внешнему виду, она не выглядела ограниченной в средствах. Девочка снова подбежала к клоуну и спросила о цене. Тот посмотрел на мать, потом на девочку и сказал, что для нее это будет совершенно бесплатно. Обрадовавшись, ребенок снова добежал до родителя и что-то сказал, но я не расслышал, что именно. После этого короткого разговора девочка вернулась к тому месту, где сидел художник, а мать расположилась неподалеку на скамейке и углубилась в чтение желтых страниц.
Посадив девочку на стул перед собой, клоун достал кисточки, краски и спросил кого она хочет увидеть на своем лице? На что был получен ответ - "Я хочу быть тигрицей". Художник улыбнулся и принялся за дело. В процессе рисования они шутили, клоун говорил, что тигры сильные, но он больше любит гепардов за их грациозность. Девочка не выглядела запуганной, скорее по ней было видно, что поблажек для нее не бывает.
Работа художника заняла всего 5 минут. Затем он достал круглое карманное зеркало и показал девочке ее отражение. Именно в этот момент я увидел счастье. Оно было таким очевидным, таким по-детски ярким, открытым и сильным, что я чуть не расплакался, клянусь! Лицо ребенка, которое еще совсем недавно было напряженным, или удрученным чем-то, наполнилось таким светом и легкостью, что даже такой взрослый мужчина, как я, ощутил эту волну на себе.
Поблагодарив клоуна за рисунок, девочка вприпрыжку вернулась к матери. Та оторвала взгляд от газеты и, увидев счастливое лицо своей дочери, тоже заулыбалась. Конечно, это не было таким же счастьем, каким было счастье маленькой "тигрицы", но одно было очевидно - на улыбку всегда, даже невольно, отвечаешь улыбкой. Затем, они, взявшись за руки, вернулись к художнику и еще раз поблагодарили его. Уходя, девочка обернулась и, улыбаясь, помахала ему рукой, а он подмигнул и помахал в ответ.
Счастье есть! Его не может не быть, Томпсон! Вот, что я точно понял в тот день. Надо лишь позволить себе его..."
Дочитав письмо, Лир обнаружил свой чай уже почти холодным, а сэндвич так и надкусанным только один раз. Казалось, что он прочел послание так быстро, а на самом деле прошел почти целый час - после некоторых строчек, незаметно для себя, он впадал в задумчивость. Стрелки часов показывали 11 вечера.
Он наспех доел ужин, запивая его остывшим чаем, принял душ и, надев пижаму, оказался в теплой постели, которая, как всегда, приняла его в свои покои.
- Счастье есть! Его не может не быть! - повторил он уже сквозь сон.
Комментариев нет:
Отправить комментарий