суббота, 7 января 2012 г.

марли (самые простые вещи)

Старик Марли в очередной раз закончил наводить порядок в своей подсобке на заднем дворе. Так уж было заведено, что каждые две недели он отправлялся туда с утра и до самого полудня перебирал вещи, которые почему-то теряли ценность через 14 дней. Несколько месяцев назад он вытащил большой брезент и уже собирался его выкинуть, но увидел соседского мальчишку Бостона, славного малого, и предложил ему забрать брезент себе. Бостон с радостью согласился это сделать, но старик до сих пор так и не спросил, пустил ли тот его в дело, или же так и оставил лежать где-нибудь в темном углу на чердаке - до лучших времен. 

До лучших времен... С такой пометкой у Марли в подсобке лежали все вещи, которые по прошествии некоторых событий теряли себя в повседневной жизни. Он аккуратно складывал их на полки, сделанные для маленьких, средних и больших предметов. Так, например, на большой полке оказалась почти новая микроволновая печь. 



Однажды утром, откусив свежеприготовленный бутерброд, Марли решил, что хватит этого издевательства, а именно, отсыревшего снизу хлеба с полу расплавленным  сыром, и с этого дня пользовался только тостером.  
Он объяснял это тем, что гораздо приятнее есть подрумянившийся тост, с сыром, просто положенным сверху, на котором от тепла выступают капельки жира, или масла, да, в общем-то, что там, ему было не важно. Ему было точно ясно, что тосты вкуснее, чем горячие микроволновые бутерброды. Но, однако, Марли не исключал того, что через две недели он снова захочет горячих бутербродов с отсыревшим снизу хлебом, поэтому он просто убрал печь на большую полку. Она вписалась туда, как ничто лучше.

Среди достаточного количества вещей, на самой верхней полке среднего сектора, Марли обнаружил старую, почти как он сам, вафельницу. Вкусовые рецепторы тут же оживились и вспомнили тот самый манящий запах и аромат из кухни, когда каждое воскресное утро Грета - жена Марли - пекла вафли, аккуратно скручивая их в трубочку и наполняя джемом. Железный прибор шумел и выдыхал пар, как только в его нутро вливали жидкое, кремового цвета, тесто. Вздохи были такими протяжными, словно вафельница обжигала сама себя, но справиться с собственной теплотой и жаром никак не могла. Однако ее судьбой не было умереть от своих собственных функций, а наоборот, не смотря на предчувствие смерти от теплового удара, предстояло служить своим счастливым обладателям верой и правдой еще долгие годы.

Выбрав удобный момент, Марли и сын - Дэймон - украдкой макали пальцы в блестящую миску с тестом, старательно избегая возможность попасться на глаза. Грета застав мужчин за воровством, шутя, ругалась на них. Обычно Марли прикрывал Дэймона своей широкой спиной, пока тот забирался на табуретку, чтобы окунуть целиком, до самого дна, свою маленькую детскую ручку. Затем они менялись ролями: Марли оставался на кухне, неподалеку от стола, а сын бежал в комнату и через пару минут звал мать, чтобы показать ей нечто чрезвычайно важное. Чаще всего, это были старые футбольные трюки, которых Дэймон знал достаточно, чтобы каждый раз, как в первый, удивлять мать. В это время Марли успевал схватить ложку и до самых краев наполнить ее тестом, а когда Грета возвращалась на кухню и вновь бралась за выпечку вафлей, он, насвистывая, как ни в чем не бывало, уходил в комнату. Такая у них с сыном была взаимовыручка. И не то, чтобы тесто было непередаваемо вкусным. Конечно, оно, бесспорно имело лучший вкус, но весь смак был именно в том моменте маленького преступления, когда сын и отец работали сообща. Это был самый секретный заговор Марли и Дэймона, который был разоблачен всего несколько раз за то длительное время, что им удавалось его безнаказанно осуществлять.

…И вот, теперь, когда очередной порядок был наведен, нужные вещи взяты с собой, а, так и не пригодившиеся через две недели - выброшены, старик Марли отправился к дому, чтобы выпить горячего чая. Даже в самый жаркий полдень он не нарушал привычек, от которых невозможно было избавиться, да и в этом не было нужды.

Не смотря на то, что вот уже несколько лет Марли жил один, дом был в идеальном порядке. Конечно, кое-где скапливалась пыль, но лишь от того, что эти места, с возрастом, стали труднодоступными.

Жена, с которой они прожили душа в душу более сорока лет, умерла почти два года назад. Просто однажды утром она больше не открыла глаза, а на лице навсегда застыла умиротворенная улыбка. Марли очень сильно переживал эту потерю, более того, он оказался совсем не готов к тому, что Грета, может однажды взять вот так и умереть. Да и разве кто-нибудь может быть готов к смерти близких людей?

Почти каждый день после обеда он приходил в ее комнату, смотрел на опустевшую, заправленную кровать, которая больше не хранила в себе тепло ее тела, затем брал в руки альбомы с фотографиями их молодости и часами листал их. Снова и снова. В память врывалась музыка ушедших моментов, которые теперь можно было перелистывать бесконечно. Вот они совсем еще молодые и их первое знакомство, а вот первая совместная поездка на море, пикник в парке, рождественские праздники. Каждая фотография имела свой запах, и, наверное, даже вкус. Но, естественно, Марли никогда не приходило в голову их попробовать.

Так проходила самая странная часть дня, когда утренние дела сделаны, а до вечерних еще слишком далеко. В это время ничто не могло отвлечь старика от приятных воспоминаний того, что уже никогда не вернется - это были самые лучшие мгновения и этим он жил в часы сиесты. 

Все, что у него осталось - это подсобка на заднем дворе, комната ушедшей жены, альбомы с черно-белыми фотографиями, ставшими частью истории и редкие письма от сына из Англии. В них он писал, что все хорошо, что совсем недавно увлекся философией и начал брать уроки рисования у одного художника. Но времени на то, чтобы приехать в гости к отцу у него катастрофически не хватало. Марли принял это как данность и благодарил Бога за то, что письма еще ни разу не терялись и всегда приходили в срок.

Иногда, сидя на крыльце, с распахнутой настежь входной дверью, старику казалось, что он слышит топот быстрых детских ног по лестнице, спускающихся вниз из своей комнаты на очередной футбольный матч за школьную команду. 

Дэймон был лучшим нападающим. Полки в его комнате были заставлены кубками и наградами разной величины, а стены утопали в благодарственных письмах. Марли был чрезвычайно горд за него, и где-то внутри него теплилась маленькая надежда, что сын вырастет и станет известным футболистом, а они с матерью субботними вечерами будут смотреть прямые трансляции по телевизору и болеть за команду, в которой он будет играть. 
Как ни странно, почти все, о чем мечтал Марли, сбывалось. Только сын почему-то не стал футболистом, а сразу после школы поступил в Оксфорд на отделение анатомии и генетики человека...

Старик захлопнул альбом. Вместе с ним до следующего раза захлопнулись воспоминания. Время обеденной сиесты закончилось. В сегодняшнем плане на вечер красной волнистой линией был обведен пункт "написать письмо". Он достал из письменного стола бумагу, которая немного пожелтела со временем и, заставляя ручку без дрожи лежать в объятиях пальцев, старательно вывел первую строчку.

Комментариев нет:

Отправить комментарий